— Ты правды хотел? Так вот же тебе правда, бляденыш. Ты местных крутых терпел, потому что сам таким стать мечтал. Аж задрачивал на сериал «бригада». Татуировки набивал, вон — вся шкура в партаках. Не космонавтом же, сука, и не фрезеровщиком. Работать лохи должны, ага? И вот оно сложилось — как сложилось. Не в том поселке, так в другом бы порвалось. Больно уж до буя развелось крутизны. И все терпели ее. Кто боялся. Кто сам хотел примазаться. Круто же! По Земле шагает крутота, лохам будет ата-та?

Тут старший смены с неожиданной силой лупит истерика по заднице — пряжкой с якорем.

— Терпи! Я тебя даже с вахты не сниму. Собрал себя в горсть — и крути ручки! И только ошибись мне. Враз на трапе поскользнешься.

«Феникс» режет волны заданным генеральным курсом; вокруг него взахлеб режутся полные нелюди с немного не совсем людьми. Упавшие снаряды возводят над собой водяные минареты с кружевными верхушками взвеси. Постояв немного, водяные пальмы рушатся на палубы кораблей; противоминный калибр в брызги расплескивает попавших на прицел глубинников. Главный калибр осыпает и осыпает взвесь, расчищая воздух для радаров и прицельной электроники. У борта «Феникса» катится тридцатое подразделение, и флагман его — Тенрю, «тридцать-ноль-красный», командует:

— Первая, Вторая, Третья! Прикрывайте, остальным — перезарядка.

Лонжерон откинут — новые гарпуны, трезубцы, копья. Реактор? Зеленый. Коньки? Зеленый. Еще два тюбика — на вкус чистое железо, но почему-то приятно до дрожи.

— Четвертая, Пятая, Восьмая! Прикройте!

Восьмая чуть не за шиворот заставляет себя оторваться от борта хотя бы на полкабельтова. Взвесь — шестьдесят. Воздух — сорок. Над головой белоснежные хвосты ракет. Ночник видит разницу в полградуса между гребнем и основанием волны, факел ракеты для него так ярок, что срабатывает светофильтр. Черные кольца ткнувшихся в уплотнение снарядов — черные и в ночнике тоже. Слева-спереди темная масса — Восьмая на одном испуге вбивает в гада сперва блок-гарпун, а потом трезубец — без единой мысли, заученная в Школе связка; Четвертая и Пятая добавляют. Зеленые пряди расплывающейся взвеси; затухающая пульсация темно-алого в кальмароподобной массе. Остыл. Готов. Хорошо…

— АТМ! Аll-to-me!

Восьмая послушно поворачивает к своим. Теперь Тенрю говорит ласково:

— Девчонки, соберитесь. Чуток осталось. Резервная эскадра уже идет нам навстречу. Валькирии выжигают дорожку. Вот, смотрите!

— Так это не восход там, впереди?

— Это бутылку Клейна в узел Минковского завязывают, — хрипит Инес. — Все, кто нас там ждал, резко зажгли.

— Точно. Девчонки, милые, еще одна пробежка. Вон там, — Тенрю включает маркер на общей карте — и Восьмая радуется, что сейчас вполне понимает схему. Наверное, потому, что вне схватки. Флагман поясняет:

— … Признаки наличия Старшей особи. Похоже, оттуда командуют нападением на замыкающий грузовик. Я уже запрос кинула. Сейчас их снарядами приголубят, они занырнут. Пока будут булькать, мы подбежим на выстрел. В гидрофонах сейчас только мат начальника можно разобрать, так что им поневоле придется выставить головы на воздух. А тут из-за угла появляемся мы. Давайте, лапушки, впереди полосочка! Красненькая!

Восьмая пытается сообразить, чем так важна красненькая полосочка, но тут же и бросает глупую затею. Думать сил не осталось — только следовать за флагманом. Зеленый…

Тенрю смотрит на семь зеленых огоньков. Утереть слезы сквозь лицевую пластину никак, так что флагман глотает их молча.

— К полному ходу!.. FORWARD!

Взвесь — шестьдесят пять. Воздух — сорок пять. Зато стрелять можно. Из сорок пятой взвеси можно такое выформовать — Ото-химе обзавидуется.

— Ракетами — огонь!

Пламенные хвосты отлично выжигают взвесь. Над головами опять блок-снаряды главного калибра линкоров. Линкоров три в эскадре. И еще тяжелые крейсера. И легкие. И эсминцы. Сперва — лиловые хвосты сотен блок-снарядов. Потом почти неслышный шорох осыпавшейся взвеси. Воздух — девять! Без маски жить можно. Два или даже три вдоха.

А главное, осыпавшаяся взвесь не мешает радарам. И начинает работать вся электроника наведения! Недолго: пока неимоверно громадное скопище глубинных не надышит до уровня тридцать — и выше. Но в эти короткие минуты по стае лупит все, что может стрелять.

— Держите мне спину!

Разгоняются «тридцатые» без особого рвения — очень уж хочется спать. Двужильная Тенрю ловко уводит отряд от «собачек», пытающихся задержать прорыв. Башни с металлорезками плюются направо и налево, но Восьмая выстрелы уже воспринимает как шум лесного ручья.

— Трезубцы — н-на р-руку! Р-руби!

Тенрю идет прямо сквозь кашу оглушенных глубарей; тридцатый отряд следом за ней орудует копьями и трезубцами. От усталости древки движутся не так быстро, как надо бы — но проход к главной цели все же расчищен.

А цели-то и нет. Нырнула. Старшая особь — не зубастый унитаз. Старшие особи разумны. Как люди. Кое-кто и хитрее… Тенрю закладывает поисковую спираль: никакая хитрость не поможет распознать скользящих канмусу. Акустика не в силах выделить слабый шелест коньков среди громких всплесков боя. Чтобы командовать набегом, Старшей особи надо видеть поле. А для этого рано или поздно придется всплыть и смотреть глазами.

Туда, в эти глаза, Тенрю и загоняет боекомплект. Глубинник взметывается над водой — не туша, стальной змей!

И тогда весь тридцатый отряд, наконец-то полностью проснувшись, полосует серо-синее тело — и башенным калибром, и плетями трассеров из металлорезок, и гарпунами, и копьями, и трезубцами!

Тварь падает с неслышным в грохоте боя всплеском. Движение массы глубинников резко меняется. Ближайшие к месту событий просто разворачиваются и уходят под воду: больше их никто на смертельный штурм не гонит. Флагман тоже сигналит отход, и с ужасом понимает, что выложившийся в рывке отряд едва переставляет ноги. А ведь нужно догнать школоносец, идущий со скоростью конвоя — сорок узлов!

— Феникс — Тридцатому! Мы выдохлись! Марка пять! Снимайте нас, мы Старшего срубили!

— Некому снимать. Правее вас восемнадцатый и шестой. Собирайтесь на марке два. Вас прикроют эсминцы дозора.

Восьмая снова отключает общую волну. Когда успела нажать слишком чуткую клавишу?

— Отряд!

О, это Тенрю. Не напрягай меня, большое алое облако…

— … Первый тюбик — принять! Подтвердить!

Вкус первого состава — горячее железо. Имбирь. Чай с имбирем. Чай — это хорошо. Тепло. Люди. Когда-то и она была человеком…

Состав срабатывает, и Восьмая подпрыгивает на коньках. Заснуть посреди боя! Сожрут же нахрен! Зеленый!

— Не отставайте, — Тенрю что, всхлипнула? Да быть не может, это, небось, двужильная слюной от ярости захлебывается. — Курс на точку два, полный ход… FORWARD!

Полный ход, веселенькие зеленые волны. Круглые и некруглые кусочки всех цветов радуги. Ночное зрение — такое… Такое ночное! Красиво идет флагман! По скатам, сквозь гребни